1986. Прорыв
2. Немного теории
Косвенное обоснование необходимости Могилевского, профессионализма
и др..
Появление Могилевского, которое внешне воспринималось
почти как недоразумение, в реальности было логичным и даже необходимым.
Здесь нам следует совершить небольшое лирическое отступление на тему
хваленого свердловского профессионализма, ради чего процитируем газету
"Московский комсомолец" (30.07.87):
"В Москве утвердилось своеобразное отношение к свердловским
рокерам: это замечательные музыканты, обладающие настолько весомым
багажом профессионализма, что с такой тяжестью за плечами им весьма
непросто преодолеть рубеж десятилетий: 70-х и 80-х. Хотя вдумчивый
исследователь уже в 83-м мог бы предположить, что группа, которая
сумеет, не теряя присущего свердловчанам профессионализма, соотнести
свое творчество с актуальными и болезненными проблемами, неминуемо
выйдет в конце концов на первые места в советской рок-музыке. Такой
группой стал "Наутилус".
О профессионализме группы и даже музыкальной ее изощренности говорено
и писано немало, однако профессионализм "Нау" - явление
странное. Хотя бы потому, что Слава Бутусов на гитаре играл плохо.
А Диме Умецкому не очень-то удавалась игра на басу... Лидеры группы
изначально в профессионалы не годились, в чем сами себе вполне отдавали
отчет. Но в Свердловске играть плохо было даже стыдно.
Краеугольным камнем наутилусовского "крепкого"
звучания стал Витя "Пифа" Комаров, у него было несколько
странное, но по-своему совершенное чутье на крепкую клавишную фактуру.
Вторым подспорьем во времена от "Невидимки" до "Разлуки"
стал синтезатор типа "Ямаха ПС-55", простенькая машинка,
созданная, по японской задумке, для домашнего и детского музицирования.
Для каковой цели и был в нем встроен драм-бокс, электрическим путем
имитировавший игру глуповатого, но достаточно уверенного барабанщика.
Для "Невидимки" этой пары оказалось достаточно, однако
музыка менялась, становилась сложнее, обрастала совершенно новыми
по духу текстами и скоро окончательно переросла и аранжировочные,
и исполнительские возможности троицы архитекторов. Возникала пустота,
с которой и пытались справиться весь 1985 год. Заполнил ее приход
Могилевского, композитора, саксофониста, клавишника, вокалиста и аранжировщика.
Леха и определил будущую характерность звучания и аранжировок "Нау"
времен его "золотого века". Не говоря уж о том, что был
он выпускником не архитектурного института, а музыкального училища
им. Чайковского, заведения во всех смыслах достойного.
Кстати, впоследствии, во время многочисленных
кадровых пертурбаций, Слава брал в группу только профессионалов и,
желательно, со специальным образованием. Барабанщики Алик Потапкин
- экс-"Флаг", музучилище; Володя Назимов - экс-"Урфин",
училище; Игорь Джавад-заде - экс-"Арсенал". Клавишник Алексей
Палыч Хоменко - этот просто везде переиграл и некоторым музыкантам
чуть ли не в отцы годился; гитарист, звукорежиссер, мультиинструменталист,
вокалист и композитор Володя Елизаров годился в дяди... И так далее.
А потом - и сам Слава научился.
Однако с приходом Могилевского не все было ясно: его в то время постоянно
брал в группу Пантыкин, стать "Урфин Джюсом" считалось великой
привилегией; понимал это Леха, понимали и Слава с Димой. Но в "Урфине"
дела шли к почетной кончине, скандал случался за скандалом, и после
каждого Пантыкин с малопонятной стабильностью, хотя и без особых оснований,
Могилевского обратно выгонял. А потом опять брал... От урфинджюсовской
кадровой суеты Могилевский к июню, то есть к первому фестивалю рок-клуба,
совершенно запутался. Наусы ждали. На фестивале взорвалась последняя
бомба: "Урфин Джюс" выползал на сцену тяжело, с очевидным
намерением провалиться, что успешно и сотворил на глазах многочисленной
публики. Дело было не в Лехе, а в метафизике, но и он в тот день постарался,
как раз к концерту пьян был до полной невменяемости. Его спешно мыли,
прогуливали, материли, после чего выгнали на сцену. Ну Леха и наиграл...
"И меня выгнали из "Урфин Джюса", я ушел заплаканный
совершенно. Славка меня обхватил, сказал: "Не плачь, завтра реабилитируешься."
А на следующий день - полная победа. И Славка оставил меня при "Наутилусе".
(Из интервью А. Могилевского.)
Забавно, но обстоятельства инцидента еще долго вызывали в Свердловске
подозрения, поскольку чьей-то доброжелательной рукой Леха как раз
перед концертом уведен был на берег реки Исети, а там уже при участии
того же доброжелателя доведен до кондиции. Возникли сомнения, а не
задумано ли мероприятие и не осуществлено ли именно Бутусовым, ибо
Славу в тот момент никто не видел. Мало кто знает, что деяние это
на самом деле совершил Белкин, урфиновский гитарист, просто признаться
у него духу не хватило. Так или иначе, Могилевский стал четвертым
из "Нау", и это было хорошо.
Теперь к вопросу "о бананах и маечках".
Весь посленевидимковский период в манере одеваться и поведении на
сцене Слава с Димой все еще пытались отыграть образ, созданный в студенческие
времена "Группой из Промобщаги", то есть всячески кривляться,
извиваться, в чем были они со своей худобой и странной пластикой более
чем забавны, но, к примеру, с суровым текстом "Князя тишины",
написанным венгерским поэтом-символистом Эндре Ади в начале века и
непонятно как попавшим к Бутусову, ужимки и прыжки явно не вязались.
А с последующим репертуаром кривляться становилось и вовсе странно.
Клоунада, каковой они по сути и занимались, все больше противоречила
песням, которые еще в материале "Невидимки" уже с натяжкой
можно было отнести к "ерническим", а с каждой новой работой
"Нау" все дальше уклонялся в сторону, с клоунством несовместимую.
Концерт имени Пантыкина | Лето,
фестиваль и "Разлука"
|